Стою против ветра, чтоб запах духов отнесло!
И если бы мог видеть запахи твой ноздреватый супруг,
спросил бы с прищуром: «Зачем в небесах тяжело
оранжевый шар баскетбольный летит, словно птица на юг?»

А мне его баба нужна была, но для чего?
Чтоб чем-то загрызть, хоть с грехом пополам, предыдущий свой грех.
Ну, что его баба? Так-эдак, мускатный орех.
Какая там Гретхен?! Глушилка, искусственный мех,
помеха кривая, но самая, может, из всех
кривая, что так исказила чело.

Я запахом запах, как пламя внезапное курткою, сшиб.
Вдруг мент остановит с волшебною трубкой: а ну,
дыхни-ка, и я подставным ароматом дыхну,
где хвоя и хна — я польстился на хвою и хну! —
но прежней возлюбленной не раскрывается шифр:
тут в Турции нужно настурции стырить в большую луну,
в Моравии — горсть муравьев, а в Словении — сливу одну
и спиртом залить, обронив туда розовый шип.

Два запаха женских — два рыцаря в длинных плащах,
пращи раскрутив, проскакали галопом по мне
и бьются друг с дружкою насмерть на тонких мечах.
Пусть бьются. Пусть насмерть. Мне побоку. Я — в стороне.

1993