 |
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
евгений орлов
обыкновенное чудо Вовы Таблера
(Это предисловие было написано несколько лет тому назад к книжке, которую Вова хотел издать, но не смог из-за отсутствия личных средств и спонсоров. Правда, спонсоров Владимир Таблер никогда и не искал...)
писать о настоящей поэзии — сложно (ну вот, уже глупость написал: «настоящая поэзия»... а какая она ещё может быть, поэзия? «ненастоящая»? игрушечная?)
исправлюсь
писать о поэзии — сложно
это дело — для избранных, тех, кто знает, какой она должна быть, та самая поэзия
мне кажется, Таблер не знает, какой она должна быть
я не представляю себе Таблера, сидящего за широким письменным столом с литературным арифмометром в руках: аавв, авва, авав, гггг, дддд, тыр, пыр, дыр, бул, щир...
или Таблера, высчитывающего слоги
или Таблера, перелистывающего словарь в поисках нужного, ох как рифмующегося слова
я не представляю себе Таблера — стихи пишущего
не писать стихи и в то же самое время стихи писать — могут немногие
имя им — поэты
мне кажется, Таблер — поэт (ну вот, опять написал глупость: «кажется»... словно кто-то кроме меня самого может определить для меня самого, кого мне называть поэтом, кого не называть)
хотя, вообще, не это всё (поэт — не поэт) в нашем разговоре — главное
писать стихи и в то же время не писать стихи могут немногие
когда-то (давно) я вывел для себя формулу обыкновенного чуда...
в ней фигурируют несколько неизвестных
назовем их: икс, игрек и зет
хотите, поделюсь?
приготовились?
тогда — слушайте: нет такой формулы
неизвестные — есть, а формулы — нет
возможно, поэзия (настоящая, не игрушечная) — то же самое
чудо — есть, а формулы — нет
или Таблер ее всё-таки — знает?
(вот тут, в этом самом месте, хорошо было бы процитировать что-нибудь из Таблера, например... или вот это... или вот ещё...
когда пишешь о поэзии, всегда надо что-то цитировать, выдирать из автора какие-то строчки, подтверждая ими только что сказанное...)
хорошо
я согласен — процитировать, подтвердить
перелистните страницу
там — за ней — подтверждение...
|
|
|
| |
|
|
|
* * *
Чтобы вернуться надо бросить монету...
(примета)
Брошу монету в море и в реку брошу,
гроши просыплю осеннему дню вослед,
к лиственным злотым мелочь подкину в рощу
и белый цент, как в копеечку — в белый свет...
Время придёт — под приглядом безносой дамы
буду плестись я последней своей межой —
дай, Боже, сил, отзываясь на пафос драмы,
пусть не тугой, на прощанье тряхнуть мошной...
Или река. И гребец. И его шаланда.
— Не торопи, не на праздник отчалим, чать.
Тугрики мелкие на берег брошу, ладно?
Дай мне их бросить и чуточку помолчать.
Кину монетку в руки любимой тоже...
И возвращусь, и не раз — иногда и вдруг.
Пусть не похожим, а так — муравей по коже,
крикнет сова или стукнет о лампу жук.
И возвращусь и опять, и опять, и снова...
Знаешь, паромщик, я выбросил свой обол,
чтоб в сновиденьи утреннем в полвосьмого
ей повторить самый главный для нас глагол...
|
|
|
| |
|
|
|
* * *
Cпасибо тебе, любовь,
за то, что не понарошку.
И даже коль на убой —
но выбрал твою дорожку.
За рай на изнанках век,
за сладость твоих мурашек,
за то, что не как у всех,
за то, что легко и страшно,
за то, что нет больше зим,
за то, что цветут черешни —
о, мой Иерусалим,
вербная моя нежность! —
за то, что сметаю прах
мелочного порядка —
ежели и неправ,
то все равно ты правда! —
за то, что схватил крючок
с задором весенней рыбы,
за горький мой табачок
спасибо, любовь, спасибо!
Спасибо, любовь, я твой.
Радуйся же улову!..
За небо над головой,
за небо через Голгофу!
|
|
|
| |
|
|
|
* * *
Поранюсь, порежусь
о сонный осот,
о раннюю свежесть,
о сини высот,
о сирый осинник,
о крылышки птах.
И вовсе не сильно,
но больно-то как...
Как будто на росстань
пора повернуть.
Как колет мне острым
под левую грудь.
Поранюсь, покаюсь —
вина есть вина —
тебе, белый аист,
тебе, тишина.
Я жил и транжирил
казну своих дней,
я плавился в жире
каких-то идей.
Какие-то числа,
химеры во мгле...
Но я разучился
ходить по земле.
Ломался я в позах,
запутывал след...
Вернись в меня, воздух,
вернись в меня, свет.
И вспомню до рези
в усталых зрачках
туманные взвеси
и солнце в ручьях.
Ты, жимолость, жалость
и нежность моя,
чтоб сердце разжалось —
впусти острия.
О воды, о стрежни,
о хвою в бору
поранюсь, порежусь...
запомню...
замру...
Порежь меня, поле
заросшей межой.
И больно...
И воля...
Живой я.
Живой
|
|
|
| |
|
|
|
* * *
Ведь это точно когда-то было...
Рисунок серый — в карандаше...
Утла подвода, худа кобыла —
в тумана кашице, густыше.
В телеге той я лежал, колышим,
в сенные вдавленный вороха,
осенним паром, в жавель закисшим,
забит по самые потроха.
Возница — дедушка однорукий —
спокойно правил сквозь ветровал,
он был недвижимый и беззвукий —
клубы табачные выдувал.
Плыл скрип колёс, тишину тревожа,
тягуче-медленно, как в клею,
и дым с туманом по конской коже
стекали в чёрную колею.
Так мы катили, не шибко ходко
(для нашей клячи — во весь опор)...
Я думал: «Дедушке надо б лодку,
а мне, любезному, — в рот обол».
И вспоминался недавний сон мой —
душа болела во сне, хоть в крик.
И шли ко мне эскулапов сонмы,
и говорили, что ей кирдык...
Заговорил, наконец, возница:
— Ты разумеешь, — сказал, — сынок,
бывает у сырасць такую сница —
саднит клешня-то помилуй бог.
Ага отрезанная зараза
во сне-та ёсць она и болит.
Я мол до фельшера ён адразу —
атрит гаворыць ци ангидрит.
Гадоу пятнацать руки не маю.
Не смог бы мабуць с двумя ужой...
Я понимаю, дед, понимаю.
Похоже, как у меня с душой...
Поговорили мы, замолчали.
За нами двигались в молоке
фантомы боли, мечты, печали
к тому кордону и к той реке...
|
|
|
| |
Песня «Май» в исполнении автора |
|
|
Май
Какой сегодня ветер во дворе!
Кто обвинит в нём май — не ошибётся.
Глядите-ка, полуденное солнце
горит на нём, как шапка на воре.
Развешивает женщина бельё.
А ветер ее ситцем облепляет,
как пёстрою пыльцою, и влюбляет
ленивых доминошников в неё.
Им выпить бы — да нету ни рубля...
Глядят на чистоту её полотен,
мечтающих в замедленном полёте
стать парусом иль гюйсом корабля.
Тоска в мужских неласковых глазах.
В карманах тает на закуску сало.
А в жизнях их не будет Кюрасао,
не ждут их на ванильных островах.
А будет жизнь им кадыки тереть,
тяни её — для пирамиды глыбу.
И «пусто-пусто», стало быть, и рыба!
И хоть бы рубль...
Невмоготу ж терпеть!..
И к небу поднимается рука,
святая от усталости и пота.
И вешает на след от самолёта
большие кучевые облака.
|
|
|
| |
24.09.2005, Вильнюс.
Выступление на Фестивале
русской авторской песни.
«Любимая, какая ночь сегодня...»
(слушать в исполнении автора)
Фото:  alsker |
|
|
| |
|
|
|
* * *
Завтра будет тепло.
(из прогноза погоды
на 13 мая 2003 года по Литве)
Завтра будет тепло. Завтра будет легко и спокойно.
Будут реки струиться, как время из божьей горсти.
Будет небо высокое — место для колокольни.
Будет всё, как положено, течь, обретаться, расти.
Завтра будет любовь. Будет ласка сочиться из пальцев.
Будет нежность от губ отрываясь, слагаться в слова,
незнакомо родные, как лица пришедших скитальцев,
где-то в дальних пучинах искавших свои острова.
Ко мне мама придет — одинокою ланью из леса...
Эх, Нико Пиросмани, лишь ты знаешь эти глаза...
Да, седею, все верно. Ребро и наличие беса.
Только мама поймёт, что не бес это, а небеса.
Cоберутся друзья. Даже те, кто стал плотью земною.
Пусть в иных воплощеньях, неузнанных теми, кто жив.
Над сенной лихорадкой судеб, над остывшей золою,
встанем в рост и натужимся всеми остатками жил,
продолжаясь друг в друге и в жизни, и в том, что за нею,
мы еще отчебучим, отбросив занудную роль!
И в прыжок затяжной, и в крутой бейдевинд мы сумеем,
и по самому краю, в «девятку», летс гоу рок-н-ролл!
Завтра будет светло. Не случатся измена и кривда.
Будет просто, как надо, как должно и как суждено.
Полночь близится. Скоро — и крылья, и парус, и рында...
А сегодня все кончено. Прожито. Завершено.
|
|
|
| |
|
|
|
Прощай...
— Прощай...
— Прощай...
— Прощай...
Я повторял на вдохе.
Отпущена дороги
гудронная праща.
Потоком дней черты
твои сотрёт земные,
но вечны позывные
любви и чистоты.
Нам выпало совпасть,
в словах, прикосновеньях,
как в легких дуновеньях,
нам заменивших страсть.
Быть вместе не дано —
не так монета пала.
Но и того не мало,
что не утолено.
Я буду слышать весть
через года и вёрсты —
как хорошо и просто,
что ты на свете есть.
И потому не меть
судьбу мою кручиной,
будь навсегда причиной
желанья жить и сметь.
1984/2003
Комментарии
|
|
|
Обыкновенное чудо Вовы Таблера
«Брошу монету в море и в реку брошу...»
