Високосная осень билась, стучалась в дверь,
То смеялась с огнём, то кривила в рыданьях рот.
И старела. Стремительно, ночь посчитав за две,
И макала хрипяще в чернильницу луж перо —
На асфальте писала сотни корючек-слов,
Превращала в стихи и топтала в грязи, как стяг.
Превращала проспекты в Стикс и брала весло,
Увозила в Излом неприкаянных и бродяг.

А обветренный город спал, фонари разбив,
Измождённый сентябрь вживляя константой пи.
Я играла с тенями в прятки у гибких ив
И пыталась лечить сигаретой душевный СПИД.
Выскребала из сердца всё, что с пометкой ты,
Отдирала от памяти с плотью по сто кусков
И ломала руками, рушила все мосты,
Уверяя себя, что спаслась от тугих оков.

Только вот узнавала голос один из ста,
В предвесенние месяцы билась в глухом бреду,
Находила в газетах имя на всех листах
И сдавала без боя последний живой редут.
То молилась неистово, то проклинала и
Овдовевшей волчицею выла, не встав с колен.
Доползти бы до осени...

Там, как пойдут дожди,
Перевозчица встретит меня у квартирных стен.