В квадрате
Элегия
набросок о красках
Дерево-дерево

 

Я доказывать теоремы
Выводила армады рифм,
Спотыкаясь о словари,
Под ногами моря горели,
Строки пламени, как в гареме
Танцовщицы, сплетали ритм,
Кастаньеты и тамбурин,
Что мы в юности натворим,
Славный корм — не рыбам, так времени
За кормой. Но дрожит внутри
Языками пляски священной
Жизнь, лаская невозвращенца
Казнью медленной упрощенья,
Камнем Каину во праще её
Отпущенье спешит дарить.
Разве ведает, что творит?

 

Так сочинилась мной элегия о том, как ехал на телеге я. (Введенский)

Не сочинялась, а сочилась.
Вода тяжелая лучилась
Из ран колодезной земли.
Мы открывали, как могли,
Не рты, а рвы, где брат на брате,
Где сальным золотом к заплате
Стыдливо липнет палый лист,
Где сон, черней чем трубочист,
Ложится на твои кровати,
На курс ложатся корабли
К тем дальним странам, где пылать им,
И все слова в песок ушли,
И вновь для свитка строк не хватит.

 

пародировать ветер —
вертеть и коверкать слова
между смехом и смертью
Ответ в рукавах тасовать,
застревать в головах,
преломлять черствый свет,
словно хлеб
в помутневшем стекле.
И когда междометьем
листа, на осенних правах,
дверь сорвав, кто-то третий
войдет и разделит на два
приворотных паденья
пожар пораженья в мечте,
будут краски лететь.
Словно перья той птицы
Которой, увы, не дано
К вольной стае прибиться,
Разбив напоследок окно

 

Дерево-дерево, детство в твоей коре
Не один прогрызло подземный ход
И когда на заре ветви твои в серебре,
Листья твои о добре не читать легко.
Далеко сквозь рассветное молоко —
Это дерево-зарево так обнимает меня,
Что любой дурак Иваном кричит из огня:
Ах, на что променял,
Не на дуб ли, граб ли,
Грубый какой баобаб,
Видишь, корни таращат бельма-узлы,
Кривы что твоя судьба.
Это губы доверив губам,
Закипает небесная прядь
Птичьим криком — Леса горят.
---
Каждый страшный пожар,
Факир, пожиратель надежд и шпаг,
Нас, как слезы слизав с ножа,
К неверным следам припа
Заползает все глубже в чащу
К молчащему естеству,
Выгрызая из глотки звук.
---
Это дерево-дудочка,
флейта в одну дыру
Этой муки и музыки
рвущихся, темных струй
Подберу ли хоть ноту,
хоть ключик к скрипучей гамме
Под водою зовущей в Гаммельн.
---
Под ногами уже не небо горит — трава,
Оригами слагает, морские узлы в кружева
Заплетает — не волосы, водоросли целовать,
Слезы лить.
Легче лилий, метелей, сорванных с диких плеч,
Что молили, хотели от злой судьбы уберечь.
Не спасли.
И теперь не сумеют ни мир, ни меч
Разделить.
Два сцепившихся — око за око —
Толедских ножа,
Опьяневших от танца —
Как кровь откровенья свеж
На холодных опилках, где намертво —
Не продолжай —
Вновь срослись.
---
Это слово
тяжелой уловкой с пометкой «love»
Это соло
на флейте уже не возьмет Крысолов,
Это солоно,
сонно легла в тетиву стрела —
Прочь от рук.
Это самая страшная
нежность с помаркой «не»
Это песнь голосов на дне,
и вода над ней —

Этот свет,
который погаснет в чужом окне
Поутру.

Комментарии